Ратмир Лутфуллин: «Когда я работал над текстом, думал, что бы понравилось самому Джойсу»

Репертуар театра пополняется, хотя не всегда рождение спектакля совпадает с его первой встречей со своими зрителями. На днях в театре «Левендаль» состоялся закрытый показ нового спектакля «Улисс. Бег по кругу» по пьесе и в постановке Ратмира Лутфуллина.  Творчество великого ирландца оказало сильное влияние на развитие мировой культуры, не только литературы, но и кино, и театра. Появление в «Левендале» такого спектакля — очень важное приобретение. Ратмир Лутфуллин в работе над текстом стремился сохранить стилистику Джеймса Джойса, его какую-то легкомысленность и излом, неожиданные скачки сюжета при том, что всё происходит в очень небольшой отрезок времени. Возможно, для того, чтобы спектакль заиграл всеми вложенными в него красками, стоит смотреть его не один раз — чем лучше узнаёшь материал, тем богаче он кажется.

После сдачи спектакля драматург и режиссёр Рамир Лутфуллин рассказал о своей постановке, что он создавал и о чём.

Ратмир Лутфуллин: «Когда я работал над текстом, думал, что бы понравилось самому Джойсу»

Этот спектакль вырос из отрывка, который первоначально игрался в спектакле-лаборатории «Одиссея здесь и сейчас» (создан в рамках режиссёрской лаборатория под руководством Искандера Сакаева в театре «Левендаль», октябрь 2021 года).

Я присоединился к работе над двумя своими отрывками в лаборатории по Гомеру позже остальных режиссёров и самые интересные для меня фрагменты истории уже разобрали.

Один эпизод у меня получился по Гомеру, эпизод «Одиссей и пастух Евмей». Второй эпизод — я не знал, что взять. И, так совпало, что в это время я заканчивал читать роман Джойса «Улисс», а прежде чем приступить к чтению этого романа — осилил большую теоретическую базу. «Улисс» Джойса это большой оммаж — работа как дань уважения — на «Одиссею» Гомера. Леопольд проходит своё путешествие за один день, Одиссей — за 20 лет, но эта отсылка к первоисточнику не абсолютна, так как сам Джойс в процессе работы махнул рукой на все эти аллюзии и на Гомера, и даже язык не поворачивается сказать, что он взял оттуда форму — этапы для описания приключений. Выражаясь современным языком, можно сказать что все это большой прикол. Созданный, в первую очередь, как литературный эксперимент. Так или иначе, это величайший роман в истории, который ключевым образом повлиял на формирование лица современной мировой литературы.

Отрывок получился хорошим — публика и художественный руководитель наш (И.Сакаев) о нём тепло отзывались, но он не совсем подходил по формату — другая стилистика, другой нерв существования; безусловно, был он всё таки не по Гомеру, а по Джойсу. Этот фрагмент пришлось изъять, поскольку он несколько выбивался из стилистического решения «Одиссеи» и худрук предложил развить его в самостоятельное произведение. Это вообще в традициях «Левендаля» — один спектакль вырастает из другого, развивая какую-то общую тему, но в разных ракурсах. Так у меня появилась возможность поставить самостоятельный спектакль по мотивам Джойса. На мой взгляд, получилось удачно, камерная одноактовка на двух артистов,  современно, компактно, удобно для транспортировки, для фестивалей, для гастролей.

Когда я работал над текстом, я думал, что бы понравилось самому Джойсу, старался понять его систему координат. Я пошёл его же путём. «Улисс», нарратив романа, его логику, объективно перенести в драматургию очень сложно, практически невозможно. Поэтому надо было искать другой ключ для раскрытия через драматургию той проблематики романа, которая была бы интересна мне и потенциально зрителю. Поэтому, безусловно, в пьесе сюжет романа претерпел существенные изменения, но я как раз этого и хотел. Как Джойс отошёл от канвы поэмы Гомера, так и я не сильно опирался на сюжетную составляющую «Улисса». Мне важно было передать атмосферу, атмосферу отчаяния, атмосферу какого-то безумия, чтобы создавалось ощущение случайности, рандомности, как будто бы необязательности событий и чтобы при этом логика абсурда, логика «безумия» сохранялась. На мой взгляд, это совершенно потрясающая стилистика вот этого «британского безумия» — «Приключения Гулливера», «Алиса в Стране чудес» и в том числе «Улисс», который прекрасно в эту традицию попадает. Вот я чего я старался добиться и вроде бы как у нас это получилось.

Существенно омолодил я своих Леопольда и жену его Молли по сравнению с героями Джойса. Мотивировка страданий-мучений Леопольда получается совершенно другая — в том числе из-за изменения возраста, и в романе Джойса у героев умер сын — отсюда полезли все конфликты в семье. Я заменил этот ракурс на, возможно, понятный более широкому кругу зрителей — на проблемы в отношениях в молодых семьях, в гражданских браках и т.д.

Ничто не является катализатором каких-то проблем в отношениях, а проблема сама возникает. Хотелось поговорить именно об этом. Как у Маяковского сказано: «любовная лодка разбилась о быт». На этом любовь заканчивается. С этим надо как-то жить, за любовь, отношения надо бороться, что бывает крайне тяжело даже в очень благоприятных, казалось бы, условиях существования молодых семей.

В нашем спектакле Леопольд оказывается втянут в закольцованность событий, через которые проходим мы все: дом — работа, дом — работа, дружеские и не всегда дружеские, и не всегда весёлые попойки, которые могут закончиться чем угодно, вплоть до трагедии. По сути, это ад. Что такей ад? На мой взгляд, это повторяющиеся события, из которых не вырваться. Одно и то же, одно и то же — движение истории на этом заканчивается, жизнь на этом заканчивается.

Мной была предпринята попытка раскрыть ад Леопольда.

Самые большие страхи и опасения — больше всего переживал с точки зрения драматургии — не за событийный ряд и не за структуру пьесы, а за образ и характер главного героя. Чтобы он не был отталкивающим бездействующим трусливым алкоголиком, а чтобы Леопольд был простой живой человек как все мы, чтобы он был не отталкивающим, а узнаваемым, чтобы в нём каждый мог узнать себя и сочувствовать ему. Чтобы его проблемы были понятными, простыми. Это очень тонкая грань.

Я делал мужской спектакль, взгляд на проблемы в отношениях с мужской точки зрения. Это трагедия Леопольда, он здесь главный герой, его глазами мы наблюдаем всю историю. Говорят, в проблемах, авариях в романтических отношениях всегда виноваты оба, здесь же я хотел показать взгляд с мужской стороны.

Когда начали говорить о форме с постановочной группой, обсуждали будущий спектакль, я называл это спектакль-шоу. Мне пришла идея как открывать эту форму в очень больших кавычках «детектива» — куда Леопольд пропал на целый день и почему: была взята идея тяжёлого пробуждения и не менее тяжёлого воспоминания вчерашнего дня из «Мальчишника в Вегасе».

Абсолютно простая история, которая встречается сплошь и рядом. Задача стояла, сделать так, чтобы в этой атмосфере абсурда, безумного драйва какого-то, экзотики — очень яркий спектакль с большим количеством номеров, — этот час для зрителя пролетел незаметно. Помню, на одном из первых обсуждений как-то сказал труппе: «Представьте себе современный КВН. И представьте, если бы этот КВН игрался в аду. Это — КВН в аду». Вот такая задача стояла перед авторами спектакля — КВН в аду. Мне кажется, это получилось.

Если говорить о каком-то идейном наполнении — мне хотелось поставить очень простой спектакль, кристально чистый и понятный. Чтобы не смотря на всю авангардность и нетрадиционность формы, у зрителя не оставалось ни единого вопроса, о чём эта история, и о чём думать, выходя из зала после просмотра. Спектакль о том, что всегда есть соблазн войти в удобный простой круг закольцованных событий, повторяющихся изо дня в день. Организовать их недолго, но ни к чему хорошему это не приведет. Остерегайтесь этих капканов, этих кругов — кругов ада практически, в которые попал Леопольд, но, в итоге, оторвав от сердца близкого человека, ему удалось сбежать из этой ловушки и отправиться жить дальше. Я стремился к понятности, но не надо путать с однозначностью — однозначность всегда плоха для любой формы драматургического искусства. Но понятность должна быть — я к ней стремился и все сложилось так, как надо. В первую очередь, — может, зритель со мной поспорит,- эффекта кристальной понятности мне удалось добиться за счёт прямого обращения Леопольда в зал, когда он пытается разобраться в своих каких-то проблемах, ищет отклик, поддержку у зрителя, который 100%, абсолютно все, с этими рутинными кругами сталкивались. Зрителю не остаётся шанса сбежать от прямой конфронтации с самим собой, со своими проблемами, на размышления о которых зрителя  выводит Леопольд непосредственно.

Ратмир Лутфуллин.

Текст записала Ирина Пекарская

12.03.2023

©2024 Санкт-Петербургское государственное учреждение культуры "Камерный драматический театр "ЛЕВЕНДАЛЬ" - levendal.ru (levendal.akir.gov.spb.ru)